Люлька

Я рос рядом со стройкой. Сразу за моим домом вечно-бесконечно строилась больница (стройка пережила застой и перестройку и закончилась при Ельцине).На этой стройке мы все время и играли, как ни странно,там оставался небольшой участок яблоневого сада, на территории которого и строили не спеша начатые еще рабами Рима корпуса инфекционной больницы. Там мы пекли картошку, забирались на подъемный кран и разный недострой. Азы физики и экономики я постиг там же, на стройке, на сэкономленные 55 копеек я купил в магазине “Школьник” шило, которое через полчаса после покупки, я воткнул в кабель, идущий под основание подъемного крана. Это были самые стремительно потраченные 55 копеек на тот момент моей жизни, и я впервые увидел, как металл превращается в ничто. Т.е. менее, чем за секунду, 55 копеек превратились в ничто, и я этого почти не заметил. Мы ловили раков в реке Лихоборке и приносили их варить в банках из-под лака на стройку. Коммунистов я не люблю, но раки в реке были. И при помощи палки и вилки за час их можно было наловить целую банку.
Монетки на рельсы мы тоже клали на стройке. Все, наверное плющили копейки? Я видел расплющенный рубль с Лукичем и это было невообразимо. Рубль. Расплющенный! С Лениным! Был бы умней, понимал бы, что это всего лишь два шила.
Но основным занятием мальчишек на стройке была войнушка. Традиционным было первые полчаса разбираться, кто фашист, а кто свой, фашистам разрешалось бить ногами лежачего и выкручивать руки, а советским это делать было нельзя, но все равно никто не хотел быть фашистом. Непрестижно было быть фашистом. Фашистов не любили. Кажется, я был пару раз фашистом, и, кажется, я себя ненавидел. Потом все разбегались по позициям в недостроенном главном корпусе и начинали воевать. Все было на доверии — сказал “Я тебя убил”, значит, убил, жухало было не в чести. Играли мы подолгу и давно и выработал я, как я считал, идеальный тактический прием. Киндермат практически. Нашел я одну комнату на третьем этаже, с одним входом и одним окном. Ни дверей, ни рам там, конечно, не было, проемы и только. Я забегал в эту комнату, кричал, что есть сил, коварно выдавая свое расположение врагу, и, заслышав топот фашистских детских ботинок, выпрыгивал в окно и… аккуратно ложился в припаркованную там люльку. Когда же враг приходил и недоуменно застывал, никого не обнаружив, я, само коварство, уничтожал врага безжалостно, выпрыгнув из люльки в комнату. Все знали этот трюк, и все равно каждый раз попадались. Наверное, на той войне с моими данными я дослужился бы до маршала, если бы не странное стечение обстоятельств.
В один прекрасный момент, я созвал врагов, прыгнул в окно, а люльки там не было. Спасла куча мусора, коробки какие-то. К чему я все это…
А! Спустя три с лишним десятка лет, сменив много мест и людей вокруг, я периодически смотрю на происходящее со мной и думаю
“Черт! Где люлька?!”